Сергей Ульев

Глава 14

Похмелье

Проснувшись на следующий день, поручик Ржевский обнаружил себя в постели с незнакомой барышней, в которой он спросонья чуть было не признал Луизу Жермон. Но это была не она.

Голова трещала невыносимо, и поручик вдруг решил, что ему вообще это все только снится. Он протер глаза, но видение женщины не исчезло.

Ржевский пригляделся.

Барышня была довольно симпатичная, лет двадцати пяти. Она лежала на боку, положив под щеку ладонь, и тихонько посапывала.

Пробуждение в подобной компании говорило о том, что вчерашний день был прожит не зря. Однако Ржевский никак не мог вспомнить, где он подцепил эту прекрасную незнакомку и где вообще они находятся. А между тем от решения этого вопроса зависело, должен ли он был расплатиться с ней наличными за оказанную ему вчера услугу или, напротив, она должна была поставить ему магарыч за доставленное ей удовольствие.

— Подъем! — скомандовал Ржевский, тронув девушку за плечо. — Кто рано встает, тому Бог подает.

Барышня перевернулась на спину и, приоткрыв глаза, сладко зевнула.

— А кто поздно ложится, тому леший присниться, — сказала она, потрепав поручика за шевелюру.

— Ну и что — приснился тебе леший?

— А зачем ему сниться, когда он и без того со мною спал?

— Это я, что ли, леший?

Она засмеялась.

— Вы бы, миленький, на себя вчера взглянули. Тако-ой лохматый, тако-ой бойкий. От вас столько шуму было, как будто вы из лесу сбежали.

— Поздно вчера легли, душечка? — спросил Ржевский, целуя ее в щечку.

— Легли рано, заснули поздно. А вы разве ничего не помните?

— Ни грамма! Видать, пьян был до бесчувствия.

Она с озорством лизнула ему кончик носа.

— Ну уж прям до бесчувствия... Чувств было через край. Я не жалуюсь.

Ржевский заключил ее в объятия.

— Как хоть тебя зовут, голубушка?

— Таня.

— Мы где, простите, познакомились?

— У генерала Скуратова на квартире. Вы с приятелем пришли, с маленьким таким, кучерявым.

— С Денисом Давыдовом?

— Да я не знаю, как его звали. Только он всё на букву «р» прихрамывал, а вы — на обе ноги. Ругались, что в опере крутые лестницы.

— А-а, припоминаю. Погоди-ка... — Ржевский потер лоб. — Я, кажется, с кем-то там повздорил?

— С полковником Зайцевым.

— Из-за женщины конечно?

— Из-за ноги.

— Из-за женской ножки? — уточнил поручик, все сильнее прижимаясь к барышне.

— Да нет. Вы ему на ногу наступили.

— Всего-то?!

— Он вас сразу обозвал по-нехорошему.

— Это как же?

— Конюхом! А вы ему за это в стакан плюнули. А там еще водка оставалась, полковник очень расстроился и в вас ее плесканул.

— И попал, сволочь?

— Промахнулся... Ой, что это вы делаете, поручик?

— Да вот, хотел через тебя, Танюша, перелезть, чтобы встать, и застрял.

— А зачем копошитесь-то? — захихикала она.

— Хочу понять, за что это я зацепился.

— Так вы же всё глубже цепляете!

— Не обращай внимания... Что было дальше?

— Дальше? О-о... Думаете, я в состоянии рассказывать?

— Я этому Зайцеву хоть... по морде дал? а? или нет? а? а?

— Вас у-у-удержали... Но полковник просил у-удовлетворения.

— Что ж, я его удовлетворю... Только как-нибудь попозже... Ведь ты не против? а? а?

Но она молчала, потому что говорить уже не было ни желания, ни сил.

Внезапно дверь протяжно скрипнула.

— Ой! — Барышня прикрыла лицо подушкой.

Ржевский недовольно оглянулся. В комнату с серьезным видом вошли два офицера. Увидев, чем занят поручик, они дружно закашляли.

В одном из незваных гостей Ржевский признал Давыдова, другой же был ему неизвестен.

— Доброе утро, господа офицеры, — буркнул поручик. — С чем пожаловали?

— Может, ты хоть пегестанешь на минутку? — сказал Давыдов, неловко теребя себя за ус.

— В таких премьерах мне советчики не нужны!

— У нас дело сгочное.

— Присаживайтесь. Я скоро.

С головой накрыв себя и свою барышню одеялом, Ржевский с прежним усердием продолжал свое занятие.

Офицеры сели в сторонке, уткнувшись носом в стену.

— Может, выйдем пока, Лев Иваныч? — тихо спросил Давыдов своего соседа. — Вас вся эта петгушка не смущает?

— Чего уж, дело молодое, — прошептал тот. — А вы как, Денис Васильевич?

— Я-то всякого нагляделся. По пгавде сказать, после вчегашнего пегедо мной хоть в носу ковыгяй, хоть с бабой забавляйся — всё гавно. Отупел малость.

— Так много выпили?

— Мало закусывал. Эй, Гжевский! — через плечо крикнул Давыдов. — Обещал поскогее, а сам волынку тянешь.

— Да ты говори в чем дело, Денис, — раздался голос из-под одеяла.

— У тебя сегодня с полковником Зайцевым дуэль.

— Отлично-с!

— Я твой секундант, а Лев Иваныч — у Зайцева. Но может, пока не поздно, дело кончить мигом?

— Конечно. Я этого зайца мигом шлепну и поедем с тобой в оперу.

— Да ты меня не понял, бгатец. Я думал, может, ты согласишься уладить дело полюбовно.

— Нет-с. Мне нанесли там оскорбленье.

— Хочу откровенно предупредить вас, поручик, — важно заметил Лев Иваныч, — что полковник Зайцев будет драться насмерть. Он — известный всей Москве бретёр и отправил на тот свет немало дуэлянтов.