Сергей Ульев

Глава 9

Свидание с царицей

В ожидании предстоящей аудиенции у императрицы поручик Ржевский не находил себе места. Как запертый в клетке леопард, он ходил из угла в угол по темной комнатушке, в которой оставил его Акакий Филиппыч, с нетерпением ожидая,огогда тот вернется, чтобы отвести его к ее величеству. От нечего делать он поминутно пинал ногой табуретку. Его томила неизвестность.

Ржевский никогда не видел императрицу, не встречался с ней и тем более не спал. Оберегаемый Акакием Филлипычем от всех дворцовых новостей, он не знал, что Елизавета Алексеевна на днях разрешилась от бремени, и какую бурю в душе царя вызвала весть, что, рожая, царица звала на помощь не своего августейшего супруга и не Господа Бога со всеми его святыми угодниками, а поручика Ржевского.

Между тем в Георгиевском зале заканчивались последние приготовления. Акакий Филиппыч, суетливо вертясь вокруг царя, оправлял на нем женское платье. Именно в этом одеянии царица Елизавета была изображена на своем портрете.

— Подайте мне вуаль, — приказал Александр, — и ступайте за Ржевским. Я сгораю от нетерпения увидеть этого ловеласа. — Царь неожиданно поменял тембр голоса, заговорив с придыханием: — Я жажду встречи, хочу упасть в его объятия, я умираю от любви. О поручик, целуйте меня, целуйте...

Тайный советник остолбенел.

— Ну что вы опять разинули рот, mon cher! — рассердился царь. — Не видите, что я репетирую, вхожу в образ своей жены, этой prostitutki, прости господи.

— А-а...

— Вот вам и «а-а» и «бэ-э», — передразнил царь. — Разве не похож был голос?

Акакий Филиппыч печально вздохнул. Сказать правду или соврать? Он никак не мог решиться.

— Не будьте, как сволочь, говорите правду! — крикнул царь. — Похож голос на Елизавету или нет?

— Ваш-ваше величество, положа руку на сердце, не могу солгать: вы сейчас говорили так, как будто вам отрез... отрез...

— Что-что?

— Не могу, государь. Язык немеет.

— Скажите по-французски, у вас получится. Итак, что мне отрезали?

— Я-я-я...

— Старый пошляк!

Император широко замахнулся.

— Платье, платье порвете, государь, — всполошился тайный советник. — Узковато оно вам в плечах.

— Вот за что я вас все-таки люблю, Акакий Филиппыч, — сказал царь, опуская руку, — в минуту опасности вы печетесь не о себе, а исключительно об интересах монархии.

Тайный советник в смущении потупил взор.

— Если поручик Ржевский и вправду спал с моей женой, — проговорил Александр, надевая белые перчатки, — то он должен хорошо знать ее голос. Поэтому при нем я должен либо молчать, либо...

— Да, ваше величество?

Царь зло подернул носом.

— По крайней мере, молчать я не буду! Ступайте за Ржевским.

Акакий Филиппыч вышел. Император, подобрав платье, устроился на троне.

Вскоре распахнулись высокие резные двери, и в зале появился подтянутый молодой гусар в мундире поручика. Он четким шагом направился в сторону переодетого Александра. Шел он быстро, но долго. Шпоры его звенели.

Возле трона, сняв кивер, он взял его в согнутую правую руку и наклонил голову. Пристукнул каблуками.

— Ваше императорское величество, имею честь, поручик Ржевский!

— Елизавета Алексеевна, — просипел царь. «А у моей жены губа не дура, — вдруг подумалось ему. — Хорош гусар, как с картинки!»

— Не обращайте внимания на мой голос, поручик. Он у меня подсел после родов. Когда я рожала, то кричала так, что мудрено было не надорваться.

Поручик сочувственно вскинул брови.

— Вы удивлены? — сказал царь. — Напрасно. Случается, и царицы рожают. Мы такие же женщины, как и все.

— Позвольте поздравить ваше величество с рождением...

— Дочери, — подсказал царь.

— Дочери, ваше величество.

— Спасибо. Знаете ли, поручик, если сравнивать любовь с цветком, ну, скажем, с розой, то вам, мужчинам, достаются пахучие лепестки, а нам, женщинам, одни колючки. И мы в кровь раним свои нежные пальчики. Признайтесь откровенно, вас смутило это известие?

— Какое известие, ваше величество?

— Рождение ребенка. Ведь вы от меня такого не ожидали?

— Не буду скрывать, ваше величество, вся Россия ждет наследника.

«Увертлив, сукин сын, — с досадой подумал царь. — Не хочет признаваться, что это его ребенок».

«Какого черта она мне плетет про свою дочку? — недоумевал Ржевский. — И почему на ней черная вуаль? Запрыщавила что ли? Или... — Его вдруг осенило. — Черт побери! Неужто царь помер?»

— Позвольте узнать, ваше величество, как здоровье государя? — спросил поручик.

— А что ему? Он ведь не рожал.

— Виноват, ваше величество, но ваша вуаль наводит на некоторые размышления...

— Далась вам моя вуаль! — фыркнул царь. — Может быть, меня смущают ваши пылкие взгляды. А может быть, у меня рожа.

— Но у меня тоже, ваше величество...

— Что у вас?

— Рожа. У всех людей есть рожа.

— Я говорю не о роже в смысле морды, а о роже, которая бывает на лице. Понятно?

— Так точно, ваше величество! Рожа на лице — это вроде когда капрал на баронессе...

— Нет, всё не то, не то, — замахал руками царь. — Я говорю о роже, которая... а впрочем, думайте что хотите, но я спрятала свою рожу от ваших нескромных взоров.

У Ржевского вытянулось лицо.

Возникла неловкая пауза.

— Что же вы замолчали, поручик? Вы же видите, как мне трудно говорить. — Царь закашлялся. — Скажите чего-нибудь.

— Жду ваших распоряжений, ваше величество.

«Он хочет, чтобы царица первой возобновила прежнюю интимность отношений, — мелькнуло у Александра. — Каков хитрец! Теперь я понимаю, чем он купил мою жену — своими изысканными манерами и вежливостью обращения. Господи, как же эти проклятые немки падки на военных!»

— Не желаете выпить? — спросил он. — У меня тут припасена целая батарея отменных напитков.

— Грех отказаться, ваше величество. Гусар без водки, что женщина без жоп... — Ржевский запнулся.

— Без чего, пардон?

— Без жо... без жжж... А! — нашелся Ржевский. — Без жеребца!

— Я смотрю, поручик, вы питаете слабость к поэтическим образам.

— И не только к ним, ваше величество...

— А к чему еще? — с томным придыханием спросил царь.

— Да хотя бы к лошадям.

Поручик заглянул за трон. Там стоял столик со всевозможными бутылками.

— Что будем пить, ваше величество?

— На ваш вкус.

— Я предпочитаю водку.

— А мне чего-нибудь полегче.

— Шампанского?

— Да, пожалуй. Открывайте.

— Но я не вижу бокалов.

— Какие пустяки. Будемте пить по-гусарски — из горла. («И без закуски, пока ты не упьешься и язык у тебя не развяжется», — подумал царь.) Не стесняйтесь. Это так пикантно.

— Как вам будет угодно, ваше величество.

Ржевский откупорил обе бутылки. Передав царю шампанское, качнул в воздухе бутылкой водки:

— Ваше здоровье, государыня!

«Уже теплее, — подумал Александр, приникнув к горлышку. — Не «ваше величество», а «государыня»! Что-то будет дальше?»

«Хорошая она баба, наша императрица, — расчувствовался Ржевский. — Задаром водкой угощает. За что только не понятно».

Царь пригляделся, сколько выпил поручик. Сквозь темную вуаль было плохо видно, но Александр все же разобрал, что полбутылки как не бывало. Царь ехидно усмехнулся.

— Скажите, поручик, а почему вы спросили меня о здоровье Саши?

— Саши?

— Его величества. Я уверена, что моя вуаль тут не при чем. Какой вам интерес до здоровья моего супруга? Скажу вам по секрету, вы должны это знать, мы с ним по-прежнему не живем.

Ржевский стоял и хлопал глазами.

— Вас это не радует? — спросил царь. — Вы все еще ревнуете?

— Ну-у...

— Я вижу, что ревнуете. Да он же не мужчина. Вы понимаете, о чем я говорю?

— Временами, ваше величество.

«Она, должно быть, с коня свалилась, — подумал Ржевский. — Как раз перед родами. Такой бред несет, что даже мне неловко, а я от баб всякого наслушался. Как бы ее отвлечь от похабных мыслей? Может, завести речь о погоде?»

«Надо его соблазнить, — размышлял царь, — а то он все увиливает. Мужчины часто охладевают к своим любовницам, стоит им только забеременеть. А тут и до родов дошло. Охладел он к царице, подлец. Но как же она его обычно завлекала? Надо показать ему ножку».

Приподняв край платья, царь выставил вперед ногу.

— Я смотрю, вы в сапогах, ваше величество, — не растерялся Ржевский. — Говорят, к вечеру дождь будет.

— В Питере дожди обычное дело, — буркнул Александр, досадуя, что забыл заменить сапоги на Елизаветины туфли.

Поручик отхлебнул из бутылки.

— Сапоги у вас, кажется, военные, государыня?

— Да. Мужнина прихоть. Солдафон он у меня.

— Ну, до Петра III ему далеко.

— В каком смысле? — напрягся Александр. Он любил сравнивать себя со своими предшественниками.

— Тот сам все в прусском мундире ходил и всю нашу армию хотел опруссачить. Из русских богатырей тараканов чуть не сделал!

— Дурак он был, — легко согласился царь, прихлебывая шампанское. — Не государственный человек.

— А его величество Александр Павлович, ваш супруг, новое обмундирование для армии устроил, — сказал Ржевский. — Весьма удобное.

«Подхалимничает, подлец, — подумал царь. — С чего бы это он выгораживает меня перед Лизой?»

Он попытался вернуть разговор в нужное ему русло, но Ржевский упорно продолжал расхваливать военные реформы императора.

Поручик уже покончил со своей бутылкой водки, но держался молодцом и лишь слегка покачивался, стоя у царского трона.

— Знаете, поручик, — проговорил царь, допивая шампанское, — где-то в глубине души я по-прежнему люблю своего Сашеньку. Но... спать с ним? Чтобы меня касались его голые волосатые ноги... Нет, это все в прошлом и нет тому возврата.

— У меня тоже волосатые ноги, — с некоторой обидой заметил Ржевский. — И что же?

— Но вы совсем другое дело! С вами так приятно переспать.

— Само собой. В дождливую погоду всегда спать тянет.

— При чем тут погода? — капризным голосом просипел царь. — Я хочу говорить с вами об интимной жизни монархов. Я хочу излить вам свою душу, поверить вам свои тайны.

«До черта мне эти тайны мадридского двора!» — подумал Ржевский. Хмель понемногу затуманивал ему мозги, но он еще помнил, где находится, и понимал, что там, где он находится, не следует распускать руки.

— Я хочу поведать вам все о своей жизни, — настаивал Александр.

— Но, ваше величество, я же не святой отец.

— Вы вообще не святой! — взвизгнул царь, но, пересилив себя, тут же кокетливо захихикал: — Поручик, пойдемте отсюда. Здесь совершенно невозможно рассуждать о высоких материях. Захватите только с собой пару бутылок.

Зашуршав своим роскошным платьем, Александр поднялся с трона.

— Подайте мне руку.

— Прошу, государыня.

Взяв Ржевского за локоть, царь двинулся с ним через зал.

В голове поручика вихрем кружили мысли. Последние сомнения отпали. Царица втюрилась в него как кошка. Но когда она успела? Ведь это их первая встреча. Любовь с первого взгляда? Подобных успехов он ведал немало, но влюбить в себя императрицу? Он не смел об этом и мечтать! Она, разумеется, влюбилась в него заочно, прослышав об его победах на любовном фронте. Ее разобрало любопытство, что это за гусарский офицер, который с такой легкостью соблазняет ее верноподданных. И теперь она тоже оказалась во власти его обояния. С одной стороны, это очень лестно, но, с другой, все же как-то боязно перебегать дорогу царю. А с третьей стороны, миновало уже двое суток, как он обходится без женщин.

«По слухам, царица весьма недурна собой», — мелькнуло у Ржевского.

Он скосил глаза, пытаясь различить под вуалью хотя бы кончик ее носа. Вуаль была черна, как паранджа, и Ржевский вместо царственного носа был вынужден довольствоваться кусочком голой шеи. Но это только распаляло его воображение.

Они шли по просторным коридорам дворца, которые стараниями Акакия Филиппыча были сейчас свободны от придворных и прислуги.

— О чем вы думаете, поручик? — прошептал царь голосом осипшей Елизаветы Алексеевны.

— О женщинах, ваше величество.

— Почему именно о женщинах?

— А я всегда о них думаю.

Император хмыкнул.

— Ваш ответ достоин того, чтобы стать анекдотом. И что же вы о них думаете?

Ржевский мечтательно заулыбался.

— Женщины, думаю, ваше величество, бабы, девки, телки, кокетки, гризетки...

— Довольно! Какие, право, скудные у вас мысли.

— Чем богаты...

— Но если вы думали о женщинах, поручик, — вкрадчиво промолвил царь, — то, надеюсь, не забыли и про меня? Что вы обо мне думаете?

«Сука не захочет — кобель не вскочит», — подумал Ржевский, раздевая царицу глазами.

— Так что же? — настаивал император.

Ржевский пожал плечами.

— Вот, думаю, ее величество императрица Елизавета Алексеевна.

— И всё?

— Всё.

— Не густо.

«Циник и карьерист, — заключил царь. — Рядом с ним идет привлекательная женщина, познавшая множество любовников, а он помнит только о ее громком титуле».

Александр крепче сдавил пальцами локоть своего спутника.

— Поручик, я хотела бы возбудить в вас некоторые воспоминания.

— Ай! — вскрикнул Ржевский, вырвав руку.

— Что с вами?

— Вы мне на нерв надавили, государыня.

Переждав, царь опять взял его под руку.

— Не увиливайте, поручик. Неужели нам с вами нечего вспомнить?

— О чем?

— О многом.

Царь толкнул двери, и они с поручиком оказались в просторной темной комнате.

Александр зажег ночник.

— Как вам моя спальня?

Ржевский с интересом осмотрелся. В подобных местах он всегда чувствовал себя как рыба в воде. Огромная высокая постель, несомненно набитая отборной периной, привела его в восторг.

— Хороша! — вырвалось у него.

— Соскучились по пуховой перине?

— На царской, признаться, лежать не приходилось.

«Продолжает Ваньку валять, — подумал Александр, закрыв дверь на ключ. — Ничего, сейчас он у меня расколется».

Он положил поручику на плечо свою руку в узорной белой перчатке.

— Давайте выпьем!

Они чокнулись бутылками. Царь начал вторую бутылку шампанского. Ржевский принялся за портвейн.