Сергей Ульев

Глава 7

Придурок

Ржевский развалился на стуле. Он был сыт и немного пьян. Ему опять захотелось взглянуть на письмо императрицы.

— Что там нам пишет королева... — пробормотал он, вынимая из кармана изрядно потрепанный листок. — Почитаем...

Перед его хмельным взором величаво проплыли несколько божественных строчек. Машинально прочитав постскриптум, поручик вдруг споткнулся о слово «дуля». По прибытию в столицу, он должен был довериться человеку, показавшему ему дулю.

Поручик задумался. Что, если этот идиот, устроивший только что здесь скандал, и был доверенным лицом императрицы? Ржевский смастерил из пальцев кукиш и показал его самому себе.

— Дуля это или не дуля? И чем она отличается от фиги?

Поручик выбежал на улицу. Огляделся.

— Где же этот придурок с дулей?

Ржевский остановил проходившую мимо барышню.

— Позвольте вопрос, сударыня. Вы, случаем, не видели полицейского в компании с невысоким господином...

— Который дразнится? — перебив его, засмеялась она. — Вон туда они пошли. — Она показала рукой.

— Сударыня, я вечный ваш должник, — пылко произнес поручик, перехватив на лету ее руку и прижав ее к губам. — Когда и где я смогу вернуть вам долг?

Она с охотой назвала адрес.

Ржевский щелкнул каблуками, приложив два пальца к киверу. Барышня в восторге зарумянилась, готовая повиснуть у него на шее. Но он уже со всех ног бросился в указанном направлении.

Поручик догнал жандарма с тайным советником у ювелирной лавки. Акакий Филиппыч шел, выписывая ногами кренделя. Завидев идущих навстречу прохожих, он начинал отчаянно упираться и добившись тем самым внимания к своей персоне, с упоением показывал им дулю. Когда в ответ на это хамство жандарм пихал его кулаком в бок, он издавал гортанный звук, похожий на лошадиное ржание. И не обижался.

Увидев поручика, Акакий Филиппыч с готовностью продемонстрировал ему дулю, получил от жандарма удар по ребрам и радостно заржал.

— Эй, любезный, — обратился Ржевский к полицейскому. — Нельзя ли отпустить этого господина?

Жандарм, хмуро поглядывая то на Ржевского, то на Акакия Филиппыча, принялся чесать подбородок.

— Мозоль натрешь, любезный, — по-свойски заметил поручик. — Отпусти его. Я его знаю. Он дурачок.

— Э-э, нет, — возмутился Акакий Филиппыч, с бессмысленным видом погрозив Ржевскому пальцем. — Я тур-пыр-дур не пур-дыр...

Эта белиберда как ни странно произвела на жандарма большое впечатление.

— Может, и в самом деле, тронутый, — проговорил он, испытывая легкое замешательство, какое обычно посещает здравомыслящих людей, оказавшихся рядом с бормочущим идиотом. — А ну их! Еще укусят, — махнул он рукой. — Забирайте!

Схватив Акакия Филиппыча за рукав, поручик потащил его за собой.

Действительный тайный советник раскололся не сразу. Минут двадцать, сидя с ним на скамейке в парке, Ржевский безуспешно пытался добиться от него хоть каких-нибудь вразумительных объяснений. На все вопросы Акакий Филиппыч молча показывал дулю. Он уже не смеялся и не плакал. Он смотрел на поручика невинным взглядом, словно вопрошая: «Ах, что и за что вы это со мной сделали?»

— Да пойми ты, дурень, ошибка вышла, — отвечал Ржевский на его немой вопрос. — Кто ж знал, что ты ко мне по делу.

Наконец, Ржевский не выдержал и, схватив Акакия Филиппыча за грудки, затряс изо всех сил.

— Признавайтесь, любезный, хватит валять дурака. Я все знаю. Вы от ее величества? Она просила вас со мной встретиться?

Тайный советник хотел было по привычке сложить Ржевскому кукиш, но, испугавшись, что его снова начнут бить, передумал.

— Да, — печально вздохнул он. — Я от ее величества. От Лизки, сушеной крыски.

— Одна-а-ко, у вас тут, в Питере, вы себе позволяете... — с уважением протянул Ржевский.

— Позволяем, п-позволяем, — зло забормотал Акакий Филиппович и вдруг, непристойно жестикулируя, сорвался на крик: — Да я ее... вот так!.. вот так!.. вот так!

— Ого, — подивился поручик. — Неужто и в самом деле?

Но Акакий Филиппыч не слушал, продолжая яростно щелкать пальцами, и приговаривал:

— Вот так! Вот так! Вот так!

— И как?

— А так! И вот так! И этак!

Когда он выдохся, Ржевский спокойно осведомился:

— Ну-с, кончил?

— Ко-ко-ко...

— Устал, небось?

— У-у-у...

— Да, дядя, годы уже не те.

— Ммм...

— Хватит мычать, как курица! Лучше скажи спасибо, что я тебя у полиции отобрал. С такой крамолой ты бы далеко пошел. До самой Сибири.

Акакий Филиппыч раззявил в страдальческой гримасе рот. По щекам его поползли слезы.

Поручик потрепал его по макушке.

— Ну, ну, ничего. Размечтались, с кем не бывает. Что вам царица? Найдете себе какую-нибудь прачку, — будет и на вашей улице праздник.